Организация научного знания: классификация и теория

ОРГАНИЗАЦИЯ 
НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

КЛАССИФИКАЦИЯ И ТЕОРИЯ

В.В. ЗУЕВ

Под научной редакцией профессора В.С. Диева

Москва 
ИНФРА-М 
2024

УЧЕбНОЕ пОСОбИЕ

УДК 001.82(075.8)
ББК 87.254я73
 
З93

Зуев В.В.

З93 
 
Организация научного знания: классификация и теория : учеб-

ное пособие / В.В. Зуев ; под науч. ред. проф. В.С. Диева. — Москва : 
ИНФРА-М, 2024. — 316 с. — (Высшее образование). — DOI 
10.12737/1819218.

ISBN 978-5-16-017203-3 (print)
ISBN 978-5-16-112290-7 (online)
В учебном пособии рассматриваются особенности классификации 

и теории как средств организации научного знания. Анализируются эмпирический 
и теоретический подходы к классификации, особенности 
эмпирической и зрелой теории, принципы и методы теоретического моделирования 
научного знания. Рассмотрена история классификации наук 
начиная с Античности и по настоящее время.

Соответствует требованиям федеральных государственных образова-

тельных стандартов высшего образования последнего поколения. 

Для студентов и аспирантов вузов, специалистов естественных и гума-

нитарных наук.

УДК 001.82(075.8)

ББК 87.254я73

Р е ц е н з е н т ы:

Головко Н.В., доктор философских наук, доцент, заведующий ка-

федрой онтологии, теории познания и методологии Института философии 
и права Новосибирского государственного научно-исследовательского 
университета;

Никифорова О.Д. , доктор биологических наук, ведущий научный 

сотрудник Центрального сибирского ботанического сада Сибирского 
отделения Российской академии наук

ISBN 978-5-16-017203-3 (print)
ISBN 978-5-16-112290-7 (online)
© Зуев В.В., 2024

Введение

Методы исследования и организации научного знания приобретают 
особое значение в настоящее время в связи с развитием 
глобальных процессов производства знания в современной науке. 
С одной стороны, научно-технический прогресс наращивает темпы 
в силу развития множества современных методов исследования 
с использованием новейших приборов, обеспечивающих высокую 
точность и качество научных исследований. С другой стороны, 
современная наука представляет собой сложную разветвленную 
систему научных дисциплин, сформировавшихся вследствие разнообразных 
междисциплинарных процессов, приводящих к появлению 
множества новых научных направлений. Все эти процессы 
ведут к ускоренному производству массива научных знаний, нуждающихся 
в удобной оптимальной организации посредством двух 
программ — классификации и теории, представляющих большой 
интерес как основные формы организации научного знания, тесно 
связанные между собой. Классификация служит как средство исследования, 
организации и обозрения различных видов разнообразия: 
биологического разнообразия, разнообразия пород и минералов 
в геологии, объектов поверхности Земли — горных систем, 
вулканов, рек и т.д., и соответствующих перечисленным объектам 
знаний, являющихся результатом исследований и нуждающихся 
в упорядочении и организации.
Мы смотрим на мир через «классификационные очки» и вместе 
с тем воспринимаем его классификационно устроенным, т.е. именно 
таким, каким он предстает в наших классификациях — классификационно 
организованных знаниях. Классификация сложилась 
стихийно на заре развития человеческой культуры и закрепилась 
в языке — язык имеет классификационную структуру. В общих 
понятиях языка — универсалиях — фиксируются множества предметов, 
классов объектов. Сказали мы слово «дерево» или «стол» 
и тем самым выделили множество деревьев или столов как классов 
сходных объектов. Позднее, в Античности, классификация, как 
средство организации множеств объектов, была эксплицирована 
и развита в трудах Аристотеля как научный метод, который дошел 
до настоящего времени практически без изменений. Стихийно сложившееся 
классификационное устройство человеческой культуры, 
которое проецируется людьми на окружающий мир, фиксируется 
в философии науки. М. Фуко в книге «Слова и вещи. Археология 
гуманитарных наук» говорит об основополагающих кодах любой 
культуры, управляющих ее языком, схемами восприятия, формами 

выражения и воспроизведения, ценностями, иерархией культурных 
практик и определяющих для каждого человека эмпирические порядки, 
с которыми он будет иметь дело и в которых он будет ори-
ентироваться1.
Теория, наряду с функциями исследования и организации научного 
знания, имеет и другие функции, из которых главные — предсказание 
поведения объектов в эмпирии и объяснение устройства 
объектов, способа их бытия, например, свет в различные периоды 
развития науки рассматривался и как частица, и как волна. Если 
рассматривать теорию в противоположность классификации как 
способ исследования и организации знания, то ее можно представить 
как стратегию диспозиционального мышления, противоположного 
классификационному, или дистинктивному, мышлению. 
Дистинктивный способ мышления выступает как средство исследования 
и организации множества предметов исходя из их различий, 
тогда как диспозициональный способ служит средством 
исследования и организации множества предметов на основе их генетического 
сходства. М.А. Розов пишет: «В определенном смысле 
классификация и теория прямо противоположны друг другу, они 
выглядят как две разные стратегии, два принципиально разных 
способа мышления. Это можно проиллюстрировать на простом 
искусственном примере. Представьте себе следующую ситуацию: 
вы встречаете человека, который кажется вам незнакомым, но вам 
говорят, что это ваш бывший сослуживец, но отпустивший усы 
и бороду. Ситуация проста и тем не менее вполне заслуживает анализа. 
Вы помните своего сослуживца, но не узнаете его в человеке, 
которого встретили, этого последнего вы склонны считать другим 
человеком. Вы, таким образом, осуществили операцию различения 
(дистинкции), построили, если хотите, некоторую примитивную 
классификацию. Эта классификация, однако, оказывается разрушенной 
за счет следующего аргумента: встреченный человек — это 
тот, кого вы давно знаете, но знаете без усов и без бороды. Иными 
словами, это звучит так: если бы убрать усы и бороду, то это был бы 
тот же человек, которого вы давно знаете. Перед нами два разных 
акта»2.
В первом случае мы устанавливаем отличия встреченного человека 
от знакомых людей и рассматриваем его как нового, незнакомого 
человека, что в определенной мере соответствует действитель-

1 
Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / пер. с франц. 
В.П. Визгина, Н.С. Автономовой. СПб.: A-cad, 1994. 407 с.
2 
Розов М.А. Классификация и теория как системы знания / На пути к теории 
классификации. Новосибирск, 1995. С. 123–124.

ности, поскольку мы на основе различения классифицировали два 
различных предмета. Во втором случае имеет место не наличное 
бытие, а возможное, которое можно обозначить как определенную 
диспозицию (возможность). При этом исходная классификация 
заменяется новой, которая задает преобразование одного предмета 
в другой, позволяя перенести на якобы нового человека предыдущий 
опыт общения с нашим давним сослуживцем. Данный 
пример позволяет различить две противоположные стратегии 
классификации окружающих нас людей, которые периодически 
изменяют свою внешность, отпускают или сбривают бороду и усы, 
красят волосы, меняют одежду и т.д. Первая стратегия заключается 
в различении людей с бородой и безбородых, блондинов и брюнетов 
и т.д. и отнесении их к разным типам. Ее можно рассматривать 
как стратегию классификационного или дистинктивного 
образа мышления. Другая стратегия представляет собой способ 
идентификации людей, меняющих свою внешность, посредством 
конструирования генетического ряда преобразований, например, 
выделив моменты, когда человек был без бороды, а затем оброс 
бородой. Это предполагает наличие оснований: в рассмотренном 
случае нужно представить человека, способного к постоянному изменению 
своей внешности различными способами. Подобное представление 
можно рассматривать как теоретический конструктор.
До конца XVIII в. эмпирическая классификация представляла 
собой основной метод исследования окружающего мира и, вместе 
с тем, метод организации научного знания. В это время ученые 
не только строят классификации объектов природы, например, 
живых организмов, геологических объектов и т.д., но и классифицируют 
науки, которые также становятся объектом классификации — 
Ф. Бэкон одним из первых построил классификацию наук. 
Теоретические методы, первоначально представленные в трудах 
философствующих ученых (Р. Декарт, И. Ньютон, Г. Галилей 
и другие), начинают проникать в науку с конца XIX в. С начала 
XX в. теоретические методы получают развитие в физике и химии. 
Развиваются не только теории типа теоретической механики в физике, 
теории электромагнетизма и др., но и теоретические классификации, 
например, периодическая система Д.И. Менделеева, 
классификация кристаллов Е.С. Федорова, кардинально отличающиеся 
от эмпирических классификаций животных и растений — 
в биологии, пород и минералов — в геологии и др. До середины 
XX в. существовали лишь эмпирические (описательные) методы 
исследования и организации научного знания; вопрос о том, что 
представляет собой научное знание как предмет теоретического 

исследования, был важнейшей философской проблемой, тогда как 
вопросы успешной классификации и построения теоретических моделей 
научного знания напрямую зависят от его структурных особенностей, 
только знание особенностей научного знания позволит 
эффективно решить вопросы его классификации и теоретического 
моделирования. Вопрос о структуре научного знания впервые был 
поставлен в исследованиях Венского кружка, однако он не получил 
достаточного освещения. Позднее вопросы о структуре научного 
знания ставили Т. Кун, К. Поппер, В.С. Степин и другие исследователи. 
Наиболее удачной является теория социальных эстафет 
М.А. Розова, которая позволила решить ряд вопросов, связанных 
со структурой научного знания и принципами его классификации 
и моделирования. В настоящей книге мы рассмотрим три основных 
аспекта организации научного знания:
1) особенности классификации и теории как исторически сложившихся 
традиций научной деятельности;
2) классификация и теория как системы знания, их структура;
3) общие принципы и методы организации научного знания 
в форме построения классификации и теоретических моделей.
Учебное пособие предназначается для студентов бакалавриата. 
В соответствии с программой обучения студенты будут:
• 
знать основные проблемы организации научного знания, 
включающие проблемы классификации в классической науке: 
проблему существенных признаков в классификации, проблему 
естественной классификации, проблему онтологизации классификационного 
знания, а также проблемы построения теоретической 
модели научного знания, поставленные современной философией 
науки: проблему изоморфизма естественных и гуманитарных наук, 
проблему генезиса научного знания, проблему природы научного 
знания;
• 
уметь анализировать проблемы классификации научного 
знания, опираясь на понимание практической природы классификации 
и эмпирического характера классификации; 
• 
владеть методологическими средствами анализа проблем 
организации научного знания в процессе обучения, включая представления 
о регулятивных и конститутивных правилах организации 
научной деятельности Дж. Серля, принципы дополнительности 
практической и теоретической работы с понятиями Н. Бора, представления 
М.А. Розова о науке как системе с рефлексией, а также 
представления о рефлексивной симметрии программ эмпирической 
и теоретической деятельности в рамках системного подхода к организации 
научного знания.

Раздел I.  

КЛАССИФИКАЦИЯ

Глава 1.  

ОСОбЕННОСТИ КЛАССИФИКАЦИИ

1.1. ЭмпИРИЧЕСКИй И ТЕОРЕТИЧЕСКИй пОдхОды 
К КЛАССИФИКАЦИИ пОНЯТИй

Ксенофонт в «Воспоминаниях» описывает разговор Сократа 
с Евфидемом — молодым человеком, который готовился к государственной 
службе. Они беседуют о справедливости: Сократ 
спрашивает, какие поступки Евфидем считает справедливыми, 
а какие — несправедливыми. Справедливо ли лгать? Евфидем говорит, 
что, конечно же, лгать несправедливо. Далее Сократ спрашивает, 
справедливо ли обманывать, воровать и похищать людей 
для продажи в рабство? Евфидем снова отвечает отрицательно — 
нет, несправедливо. Затем Сократ меняет тактику и ставит вопрос 
иначе: справедливо ли обманывать неприятеля, грабить жителей 
неприятельского города и продавать их в рабство? В этом случае 
Евфидем признает обман, грабеж и продажу в рабство справедливыми. 
Можно поставить вопрос: почему в одном случае Евфидем 
считает ложь, обман, грабеж и продажу людей в рабство несправедливыми, 
а в другом те же самые поступки относит к справедливым 
делам? Что заставляет Евфидема отказаться от сформулированных 
им правил, ведь, казалось бы, он и на последующие вопросы Сократа «
должен отвечать примерно так: “Но я же уже сказал, Сократ, 
что ложь несправедлива!” Но Евфидем этого не делает, он сразу 
сдается перед лицом некоторой невидимой для нас силы. Впрочем, 
сила эта, как мы понимаем, — те образцы словоупотребления, которые 
находятся в поле зрения Евфидема. Эти образцы оказываются 
сильнее сформулированных в рефлексии правил. Все это интересно 
в том плане, что демонстрирует две возможные стратегии 
поведения рефлексирующей системы. Первая стратегия состоит 
в том, чтобы в ситуациях, когда рефлексивные предписания противоречат 
непосредственным образцам, отдавать предпочтение 
последним. Именно так и поступает Евфидем. Стратегии подобного 
рода достаточно распространены в науке. Речь при этом идет 

не только о продуктах рефлексии в буквальном смысле слова, 
но и о вербальных программах вообще»1.
Описанные Розовым стратегии можно иллюстрировать конкретными 
примерами из науки. Н.М. Страхов, описывая историю 
развития отечественной литологии, отмечает важность программы 
изучения осадков и осадочных пород, разработанной в 1923 г. 
Я.В. Самойловым и пишет: «Статья Я.В. Самойлова сознательно 
ставила задачу создания литологии именно как науки и в соответствии 
с этим разработала глубоко продуманную программу 
исследований. К сожалению, эта статья давно и глубоко забыта»2. 
Статья действительно очень значимая для литологии, поскольку 
затрагивает важные вопросы методологии, поэтому неясно, почему 
она не упоминается ни в исторических обзорах, ни в учебниках, 
ни в проблемных статьях по литологии. Анализируя, почему была 
забыта такая значимая для геологии работа, Н.М. Страхов считает, 
что данная ситуация вообще характерна для науки: «Судьбы 
программных статей вообще, — пишет он, — за редчайшим исключением, 
одинаковы: если эту программу не реализует сам автор ее 
(вместе с коллективом) или же кто-либо из учеников, действительно 
проникнувшийся идеями учителя, то она быстро забывается, 
а реальная научная работа идет совсем по другому руслу» 3.
Здесь напрашивается аналогия между сократическим диалогом 
и ситуацией в современной науке. Возвращаясь к примеру 
Н.М. Страхова, можно отметить следующие интересные моменты, 
отмеченные им. Я.В. Самойлов, работая с сотрудниками, изучает 
методы механического анализа осадков, выбирает наилучший метод 
и разрабатывает методику химического и спектроскопического анализа 
осадков и пород. В дальнейшем он на бюро Международного 
геологического конгресса ставит вопрос о важности «единства механической 
характеристики осадочных пород», или же, другими 
словами, необходимости единой шкалы размерных фракций зерен 
и их номенклатуры. Однако в исследованиях учеников Я.В. Самойлова 
получили развитие лишь отдельные идеи учителя, «касающиеся 
технических приемов работы (механический анализ, его 
стандартизация), но вовсе утрачена основная идейная установка»4. 
Как и в диалоге Сократа с Евфидемом, в данном случае берет верх 

1 
Розов М.А. Наука как традиция // Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. 
Философия науки и техники. М.: Контакт-Альфа, 1995. С. 155–156.
2 
Страхов Н.М. Развитие литогенетических идей в России и СССР. М.: 
Наука, 1971. С. 13. 
3 
Там же. С. 18. 
4 
Там же. С. 17.

стратегия предпочтения непосредственных образцов поведения 
перед рефлексивными предписаниями, ведь «технические приемы 
работы» и есть непосредственные образцы деятельности, разработанные 
Я.В. Самойловым, которые он демонстрировал своим ученикам. 
Эти образцы ученики и предпочли словесным предписаниям 
своего учителя. Соответственно, в данном случае имеет место стратегия 
научной деятельности на уровне непосредственных образцов, 
т.е. эмпирический подход к исследованию.
В современной науке приняты обе стратегии. В случае второй 
стратегии Евфидем должен отстаивать первоначальную позицию, 
говоря: «Я уже сказал, Сократ, что ложь несправедлива». В данном 
случае отдается предпочтение рефлексивным предписаниям 
перед непосредственными образцами. Имеет место позиция теоретика, 
порождающая различные идеализации, служащие защитными 
поясами для исходной теории. «Попробуем продолжить беседу 
при условии, что Евфидем занимает именно такую позицию. 
Сократ, допустим, указывает, что на войне, если мы не обманем 
противника, то можем погибнуть сами, а если не дадим обманом 
лекарство больному сыну, то он может умереть. А справедливо ли 
это? Как быть Евфидему? Один из возможных ответов состоит 
в следующем: “Ты спрашиваешь меня, что такое справедливость, 
Сократ, я отвечаю. А можно ли быть справедливым в этом мире — 
это другой вопрос”»1. Другими словами, справедливость определяется 
для некоторого идеального мира. Обе стратегии имеют 
место в науке при обсуждении вопросов терминологии. В математике 
и физике превалирует вторая стратегия: цвет кварков вводится 
физиками для некоторого идеального мира, не имея ничего общего 
с цветом в обычном понимании, так же, как алгебраическое кольцо 
не имеет связи с кольцами из реальности. В гуманитарных науках, 
напротив, преобладает первая стратегия. Нерешенным остается 
вопрос о том, какую роль играет Сократ в приведенном диалоге? 
«Он задает вопросы, а это прерогатива коллекторской программы. 
Он требует согласовать все ответы, т.е. привести их в систему, а это 
тоже функция коллектора. В этом плане пример хорошо иллюстрирует 
роль коллекторских программ в порождении спора и критики, 
о чем писал в свое время К. Бэр»2. В большинстве своем коллектор-
ские программы представляют собой классификацию, в основе которой 
лежит традиция эмпирической работы. Далее мы рассмотрим 
особенности становления классификации в работах Аристотеля.

1 
Розов М.А. Наука как традиция // Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. 
Философия науки и техники. М.: Контакт-Альфа, 1995. С. 158. 
2 
Там же. 

Рассмотренные особенности эмпирического и теоретического 
подходов к научному исследованию выявляют несколько важных 
моментов. Во-первых, уже из диалога Сократа и Евфидема становится 
ясно, что эмпирический и теоретический аспекты анализа 
понятий не существуют друг без друга, составляя единую теорию 
как метод исследования, в котором исследовательская рефлексия 
ставит на первое место либо эмпирический, либо теоретический 
подход, «заключая в скобки» ту часть, которая оказывается второстепенной 
с точки зрения исследователя. Во-вторых, в человеческой 
культуре сложилось представление о том, что эмпирический 
подход выявляет особенности «самой реальности» в силу того, что 
посредством органов чувств происходит «непосредственный контакт» 
с реальностью, тогда как теоретический подход — мысленное 
исследование посредством «умственного взора» на реальность, связанное 
с идеализацией, — рассматривается, как правило, в качестве 
подхода, основанного на силе воображения. Вместе с тем попытки 
абсолютизации и того, и другого подхода, как мы покажем, приводят 
к проблеме реальности: в случае эмпирического подхода — к проблеме 
реальности таксона, а в случае теоретического подхода — 
к проблеме реальности теоретических конструктов. Это свидетельствует 
об ограниченности теоретических средств человека — «суха 
теория, мой друг, а древо жизни вечно зеленеет». В рамках классической 
теории познания эти факты приводят к скептицизму 
и агностицизму. Неклассическая теория познания отказывается 
от претензий фундаментализма на абсолютный характер познания, 
заменяя эмпиризм и рационализм деятельностным подходом к познанию.


1.2. дИАйРЕЗИС АРИСТОТЕЛЯ 
КАК мЕТОд дЕЛЕНИЯ ОбщИх пОНЯТИй

В логике «классификация (от лат. classis — разряд, facio — 
делаю) — распределение предметов какого-либо рода на классы согласно 
наиболее существенным признакам, присущим предметам 
данного рода и отличающим их от предметов других родов, при этом 
каждый класс занимает в получившейся системе определенное постоянное 
место и, в свою очередь, делится на подклассы»1. Как метод 
классификации выступает логическая операция деления объема понятия (
лат. division), «заключающаяся в том, что предметы, отображенные 
в данном понятии, делятся на виды (например, разделить 
объем понятия “вещество” означает найти два видовых понятия: 

1 
Кондаков Н.И. Логический словарь. М.: Наука, 1971. С. 214.